Дореволюционные фото Смоленска

[Iva]

Очень похожий, на мой взгляд, дом по ул. Почтамтской. Кстати, кто-нибудь знает, где именно он находился?

[Недоумевающий]

Как я понимаю, он же

Он-то он... Блин, что не копнешь - сразу проблемы. Щас...

[Aml]

Очень похожий, на мой взгляд, дом по ул. Почтамтской

Похож. Но не он.
В доме на Почтамптской:
1. Нет полуподвальных окон.
2. Он пятиэтажный
3. Высота оконных проемов на разных этажах разная.

[Недоумевающий]

Очень похожий, на мой взгляд, дом по ул. Почтамтской. Кстати, кто-нибудь знает, где именно он находился?

Помнится, читал где-то пару раз про этот дом, и фотография эта там была.
Только он там был почему-то тоже "железным потоком" обозватый и даже доска мемориальная Ковтюху сфотографированная висела.

И взял бы на себя смелость утверждать, что на ул. Почтамской такого дома не было.
Но на всякий случай поставив ИМХО :)

[Недоумевающий]

А вот "серого дома" у меня вообще ни одной фото нет :(

И не надо! Тут уж времени у Вас не будет, пока вызванный наряд ППС прибежит.
Сразу выскочат и свинтят :yahoo:

[Aml]

Да ладно...
Когда управление ФСБ фотографировал, вышел дежурный и вежливо поинтересовался с какой целью производится фотографирование. Я бъяснил, зачем, показал журналистскую "корочку" - и всё :)

[Недоумевающий]

Да ладно...
Когда управление ФСБ фотографировал, вышел дежурный и вежливо поинтересовался с какой целью производится фотографирование. Я бъяснил, зачем, показал журналистскую "корочку" - и всё :)

Так то ж ФСБ. Там они все сейчас обходительные. По первости :)

Вот Вам дом, только сейчас не серый:

[Недоумевающий]

Очень похожий, на мой взгляд, дом по ул. Почтамтской

Похож. Но не он.
В доме на Почтамптской:
1. Нет полуподвальных окон.
2. Он пятиэтажный
3. Высота оконных проемов на разных этажах разная.

А мне каатца, ни хрена он, извините, не похож. Единственное сходство - пять осей у главного корпуса. А так - ни по высоте, ни по ширине... Не говоря уже о деталях

[Aml]

август 1941

[Aml]

[John Prick]

Aml, где вы берёте фотографии военного периода?

[Aml]

В Интернете нахожу.

[Aml]

Не Смоленск, но все-таки фото имеет отношение к Смоленску


http://www.ushmm.org/museum/exhibit/onl ... /30536.htm

[Iva]

Ого. Знаменитый "смоленский архив". А возвращено-то из Бостона в 2003 году было всего ничего, 538 дел. Даже на фото в десятки раз больше.

[Aml]

На сайте и собственно на фото написано, что архивных дел было 7 вагонов.
А назад мы получили всего лишь маленькую тележку :(

Вообще-то я сильно неправ, не давая ссылки на сайты, где найдены фотографии. Исправлюсь.

[Aml]

http://www.wehrmacht-awards.com/forums/ ... hp?t=56520

[Iva]

Здорово! А ведь дороги чищены..

[Aml]

Коллекция фото из совсем недавнего прошлого - http://ebbemunk.dk/smolensk/

[Aml]

[Aml]

Там же






Еще есть фото, похожие на Смоленск, но не уверен

[Aml]

[Aml]

Кстати, Смоленск 1941 года есть не только на фото, но в кадрах немецкой кинохроники

Юг Украины и Смоленск. На последних кадрах – улицы Смоленска


Минск и дорога до Смоленска. Также присутствуют Смоленские кадры, но, на мой взгляд, не слишком явно.

[POISON]

ещё кадры Смоленска

[youtube][/youtube]

[MAKC]

Aml, спасибо огромнейшее за фотки,оч интересно,если есть возможность добавь фотки 80-90х годов Смоленска,можно отдельной темой
буду благодарен :good:

[olana]

По поводу дома на Почтамтской - в одной компании обсуждали, "мозги поломали" - и пришли к выводу, что он не пережил войну. На фото - очевидный склон. Автор упоминавшейся статьи о доме "железного потока" этого почему-то не заметил. :pardon: Ну,это ещё раз свидетельствует о качестве местной журналистики.

[Aml]

Насколько я представляю рельеф местности в районе Почтамтской, явно выраженный уклон там только перед поворотом на М. Вознесенскую.

[Iva]

Ну,это ещё раз свидетельствует о качестве местной журналистики.

Приятно познакомиться :drink: Человеку свойственно ошибаться, но я ведь не настаиваю на своей ошибке :)

[olana]

Вы автор той статьи? А какой смысл писать неизвестно о чём, а потом ошибки признавать? Может, проверять сначала?
"Журналистика - искусство объяснять другим то, чего сам не понимаешь". Альфред Чарльз Нортклиф, британский издатель XIX - XX вв.
Ничего личного... :pardon:

[e2e43]

Вот в сети нарыл про Смоленск - считаю что это интересный рассказ о нашем городе который как бы коментирует размещеные здесь фото.
Синявский Георгий Евтихиевич

Я помню себя не совсем с пеленок, но с весьма малых лет. И дошкольником, и мальчишкой. Я родился в 1923 году, в доме напротив памятника 1812 году, около стадиона, рядом с роддомом. Дом, в котором был роддом, существует и поныне, только теперь в нем люди живут. Мы же проживали на Большой Казанской улице, ныне улица Бакунина. Тех больших каменных домов, что стоят там сейчас, и в помине не было. Улица была длинная, гористая. По спуску в километр длиной мы на санях катались до самого Днепра. Вплотную к дому подходил участок крепостной стены. Ее торец был виден из нашего окна. Мне вспоминается, что в то время - в 20-е, начале 30-х годов тот участок стены был в 90-процентной сохранности. А потом его начали ломать. Ломали года два, где-то между 1934 и 36 годами. Причем, кирпичи за плату (по-моему, 5 копеек за штуку - тогда это были деньги) отбивали от застывшего раствора. Он был настолько прочен, что иногда кирпич ломался, а раствор оставался в целости. Легенда гласит, что этот раствор замешивался на яичном белке, оттого и был такой несокрушимый. Потом этот "освобожденный" кирпич пошел на строительство трех зданий: льнокомбината, Дома Советов, который стоял на месте ныне существующего и Дома специалистов, который и теперь находится на проспекте Гагарина. Размер этого кирпича больше, чем современный, стандартный. Насколько мне известно, он пошел на закладку фундамента. Разборка стены была особенно интересна нам, ребятам, потому что мы не знали, что там внутри - стена и стена: Оказалось, что кирпич - это только облицовка. Ширина фундамента такая же как высота стены. А в середине, под кирпичом, валуны, диаметром до полутора метров. В общем, сооружение было непробиваемое. Если вспоминать о зданиях 30-х годов, то хочется сказать и про Дом Коммуны. Теперь он потерялся в городском пейзаже, а раньше торчал над деревьями и домами. По нашим, пацанским данным, таких домов было построено в Советском Союзе три - в Смоленске, в Воронеже и еще в каком-то городе. Я бывал в этом доме уже после войны, когда его восстановили. Никаких лифтов в нем не было, да и жила в нем не всякая советская знать, а простые люди, кому повезло. А знать жила в доме, напротив 7-й средней школы, тогда имени Надежды Константиновны Крупской, а теперь гимназии имени Пржевальского. В ней я, кстати, проучился с первого по десятый класс и закончил ее в 1940 году. Улицу, на которой она находится, разделяет, так называемый "Собачий садик". Название это родилось так: на ограде городского сада Блонье до революции висела вывеска: "Собакам и солдатам вход воспрещен". А в этом скверике, который был продолжением Пушкинской улицы, собак выгуливать разрешалось. Пускали туда солдат, или нет, я не знаю. Прямо напротив входа в гимназию есть железные ворота. Не знаю те ли это, что были до войны. Там всегда стоял постовой милиционер. Через калитку нужно пройти метров пятьдесят, и вы увидите четырехэтажный дом. В нем жило руководство Западной области. Лично первый секретарь обкома Иван Петрович Румянцев там жил. Дочка его - Нина бегала в школу, даже без верхней одежды. Жили там и заместитель председателя облисполкома Сосин, заместитель секретаря обкома Резник, Ракитов и другие ответственные товарищи. Всего в доме было два подъезда, лифт и всего восемь квартир. Квартиры просто огромные. У Сосиных я бывал почти каждый день, потому, что с их младшим сыном Шуркой учился с первого по восьмой класс, до 1937 года, когда все руководство Запобласти арестовали. В домах, которые выходили на "Собачий садик" фасадами, жило почти все руководство Белорусского военного округа. Кстати, парады у нас были значительно лучше, чем в Москве. Прямо около нашей школы скапливалась военная техника - танки, пушки. Авиапарады богатые очень были. Перед Блонье выставлялась трибуна. Мимо нее войска шли вдоль Дома Советов, а потом растекались по улицам города и уходили в казармы. Военные много в Смоленске строили. В 1936 построили дом со львами, или Дом горсовета имени героев Железного потока. Там изначально была мемориальная доска с надписью: "Дом горсовета имени героев Железного потока. Штаб энского корпуса (речь идет о : стрелковом корпусе, которым командовал комкор Ковтюх). А когда Ковтюха, заодно со всеми, посадили и расстреляли, ту доску сняли. В этом доме, кстати, были и служебные помещения, в которых штаб корпуса и работал. Штаб БВО располагался в Смоленске, на Козловской горе, на улице Реввоенсовета. Там овраги и улицы образовывали такой полуостров со зданием монастыря. Там штаб БВО и сидел. Так вот, улица вдоль "Собачьего садика" и дом, в котором жило начальство, опустел в два дня. Всех пересажали, а детей распихали по детдомам. Кое-кого я потом встречал. Шурка Сосин после войны неоднократно приезжал ко мне в Москву, уцелела его мать, да и младшая дочь Сосиных - Зарина тоже. Она потом даже жила в Смоленске. А вот отец их - Александр Иванович Сосин, мировой мужик, по информации семьи умер в 1944 году в Саратове. Я лично думаю, что его расстреляли в 1937, вместе с Румянцевым, Ракитовым и другими. Тогда говорили, что все они на XVII съезде ВКП(б) голосовали против Сталина, и тот им это припомнил. Впрочем, дело темное.

Нравы в те времена сильно отличались от теперешних. Начальство свободно ходило по улице. Никакой охраны и в помине не было. Однажды в Смоленск приехал Михаил Иванович Калинин. Площадь Ленина у здания областной администрации - она искусственная. Там раньше было две улицы: улица Ленина, бывшая Пушкинская и улица Карла Маркса не ограничивалась "Собачьим садиком, а шла дальше. Вдоль нее на территории нынешней площади стоял длинный глухой дом, который позднее, после войны, разделили на три части. Это были казенные палаты или присутственные места, построенные еще при Екатерине. Рядом стояла Ильинская церковь. Вообще тут все было застроено небольшими домами. И в начале 30-х годов все это хозяйство сломали и начали строить Дом Советов. В результате получилась площадь, но еще не такая большая как теперь. Ну а на сносе старинных казенных палат настоял в 60-е годы скульптор Лев Кербель, который, кстати, окончил нашу школу в 1936 году. Так вот, он сделал памятник Ленину, который и теперь стоит там, где его поставили, и спроектировал площадь под него, чтобы раскрыть вид.

А в 30-е, во время парадов, трибуна устанавливалась спиной к Блонье. На ней бывало не только руководство области, но и военные - Уборевич, Ковтюх. Мог быть и Жуков. Он тогда командовал одной из кавалерийских дивизий БВО и жил какое-то время в Смоленске.

Так вот. Приехал Калинин. Конечно, Всесоюзного старосту тут встречали все. Дом Советов тогда был не такой как теперь - серого цвета, построенный в стиле конструктивизм. Большие, широкие окна, огромный балкон. Когда его достроили, на нем все начальство и стояло. К Дому Советов Калинин приехал на кабриолете. Толпа стояла такая, что машина не могла проехать. В основном, школьники и молодежь. Дело было, кажется, в начале лета, автомобиль просто завалили цветами. С колоссальным трудом он доехал до Дома Советов. Калинин вышел на балкон. Все ожидали, что он будет выступать. Но Калинин только помахал народу кепкой. Потом кто-то объявил, что Михаил Иванович очень устал и должен отдохнуть. На этом встреча и закончилась. Позже к нам приезжали Ворошилов с Буденным - сразу вместе. Так вот, Ворошилов речь толкал. О чем говорил, не помню, но припоминаю такой момент: Ворошилов стоял прямо около перил, а Буденный сзади, среди начальства. Так вот, Румянцев его взял под локоток и вывел вперед. Стоял Буденный, усищи в стороны, а ему все хлопали. Толпа тоже была огромная и никакой охраны. Областное начальство передвигалось по городу почти всегда пешком. Машины у них, конечно, были, но я, например, у Сосина - зампреда облисполкома, ее не помню. (А область была огромная - включала в себя нынешние Брянскую, Псковскую, Тверскую и Смоленскую области. На карте выглядела как огромная такая свинья). В Красном Бору находились два пионерлагеря, областной и городской. Я был в городском лагере. Помню, приезжал к нам Ракитов, председатель облисполкома, совершенно свободно. Никаких современных фокусов с телохранителями не было. Сам Румянцев тоже ездил по области, заезжал часто на швейную фабрику имени себя. Тоже никакой охраны. Как я уже говорил, у ворот их дома дежурил милиционер, но на нас он вообще никакого внимания не обращал.Когда начались репрессии, нам, ребятам, было, в общем-то, до лампочки. Не знаю, что чувствовали отец, мать, другие взрослые. Отец был ярый сторонник Советской власти, солдат Первой мировой войны. Он служил в младших чинах, и терять ему в 1917 было нечего. Думаю, за себя он не опасался, впрочем, что творилось в его душе, не знаю. До нас это никаким образом не доходило. А вот арест Александра Ивановича Сосна, Шуркиного отца у нас вызвал даже чувство какого-то злорадства. Хотя Шурка дружил со мной и даже с братом своим Толиком бывал у нас на Казанке. Чем объяснить это чувство, я не знаю. Но оно было. И мы были убеждены, что если арестовали - значит враги народа. Так были воспитаны. С другой стороны, если сейчас патриотизмом и не пахнет, несмотря на высказывания некоторых деятелей, тогда патриотизм был у нас в крови. Мы настолько были патриотами: Были уверены, что моментально разобьем любого врага - шапками закидаем. Из моего класса четыре человека пошли в аэроклуб. Тогда был призыв: "Дадим стране 150 тысяч летчиков". И мы, учась в десятом классе, пошли в аэроклуб. Хотели стать военными летчиками. Вообще тогда быть военным было почетно. К военной форме с уважением относились абсолютно все! Сейчас пишут, что в стране царила атмосфера террора, и все боялись ареста. Глупости это все! Если и боялся кто-то чего-то, то только какая-то небольшая прослойка. Мы жили в бывшем доме помещиков Лазаревских. Один одноэтажный дом, двухэтажный, сарай и жилое помещение в торце сарая. Мы жили в одноэтажном доме, по моей нынешней оценке - довольно бедно. Очень скромно, хотя и мать, и отец работали. Черный хлеб стоил 85 копеек за килограмм, а белый хлеб - в два раза дороже 1 рубль 70 копеек. Так вот, белый хлеб мы не покупали. Так же скромно жили и семьи почти всех моих одноклассников. Но, несмотря на бытовые трудности, мы были настроены сверхпатриотично. Готовы были защищать Родину в любых войсках, как только прикажут. Что касается старшего поколения, нам они ничего не высказывали, да и мы не так, чтобы уж с ними общались. Школа, аэроклуб, гимнастическая секция. Мы всегда почему-то учились во вторую смену. Утром - с 9 до часу дня я в аэроклубе. Он располагался на улице Маяковского, рядом с нынешним музеем Коненкова. К половине третьего в школу. Домой появлялись уже вечером. Наша школа была одной из лучших в городе. Преподавали еще старые, дореволюционные учителя, а потом пришли и молодые педагоги. Помню Михаила Моисеевича Иоффе. Мировой был мужик. Незадолго до войны он стал директором школы, а потом погиб в войну. Был еще физик по кличке Чижик. Маленький такой. Если был недоволен чем-то, то страшно кричал, но учитель был очень хороший. Была такая старуха Юшкевич, по кличке Рыба. Понятно, что старухой тогда она казалась нам, детям, хотя она еще в гимназии учила моего дядю Николая. Тогда ее звали Жабой.


Примерно в том месте, где сейчас телевышка, стоял деревянный цирк. Он работал только летом и осенью. Я там видел, как боролся Иван Поддубный, которому тогда было уже 65 лет. Там вообще выступали многие известные борцы, помню афишу "Победитель гамбургских состязаний". Мы туда лазили через слуховые окна, поскольку билеты не всегда можно было достать. Борьба всегда была в третьем отделении. Первая схватка - 20 минут, потом борьба-реванш - 40 минут и третья схватка - борьба до победного конца, пока кто-то кого-то не положит на лопатки. Соответственно, боролась вся школа. На перемене выскакивали в "Собачий садик" и боролись там.

По воскресеньям я ходил в гимнастическую школу. Она располагалась в церкви, в которой сейчас музей льна. Ну а зимой - на лыжи. Бывало утром идешь в школу, а там занятия отменили - 25 градусов. Все в восторге домой и на улицу. К вечеру тут все было в лыжных следах. Не сказать, что в то время было много детских клубов и секций. В Дом пионеров, который был там же, где и теперь, жизнь просто кипела. Пробиться туда не было никакой возможности. Но пробивались. Я ходил в шахматный кружок. Бильярдная классная была, но приходилось долго стоять в очереди. Кроме того, мы как-то самоорганизовывались. Я в школе был одним из спортивных активистов. Той же гимнастикой занимался. Школьный спортзал всегда был занят, даже на каникулах. После занятий мы часто оставались, поиграть в волейбол. Разумеется, никто никого не заставлял. А на улице у нас была футбольная команда. Мы играли с Рачевкой, с улицей Кашена, со Свирской (б. Краснофлотской) улицей. При этом, мы очень интересовались политикой. Отец меня все время отправлял за газетой. Подписаться не было возможности - на всех не хватало. Кроме того, газеты были привозные, поэтому приходилось бегать, покупать. Мы всегда брали "Правду" и "Известия", стоили они по 10 копеек. Газетные киоски были на Базарной площади. От нас недалеко, а зимой вообще через Днепр ходили. Да, честно говоря, в Смоленске все было недалеко. Довоенное население - 157 тысяч человек. Весь почти город - деревянный, зеленый, кругом сады. Около нашего дома, кстати, располагалось огромное немецкое кладбище. На нем были склепы, роскошные захоронения с готическими буквами. Мы там все лазили, играли в жулики-сыщики. Роскошные были мраморные и гранитные плиты. Когда строили здание НКВД, на облицовку большого центрального крыльца и пустили камни этого кладбища, причем, сволочи, кое-где эти готические буквы даже не стерли. После войны я пытался их разглядеть, но их уже чем-то заменили или затерли. Между прочим, когда говорят про смоленских чекистов, то часто вспоминают про Катынь и расстрелянных поляков. Со мной училась такая Валя Бельская. Ее отец был майором, служил где-то на Покровке. Он носил летные голубые петлицы, но летчиком не был. Он к 1 мая доставал грузовую машину, и мы всем классом ездили туда на маевки. Мы ехали мимо изгородей, но туда не совались, потому, что не разрешалось. Там забор стоял зеленый, такой же как и в 70-80 годы. Разумеется, никаких слухов, что где-то рядом могут держать поляков, не было. У Гнездово, на левом берегу Днепра есть такая деревня Луговцы. Там жил однополчанин отца по Империалистической войне, некто Моторин. Он приезжал часто в Смоленск, торговать на рынок, останавливался у отца. И мы у них часто жили - ездили как на дачу. Так вот, Моторин до войны стрельбу слышал, причем, почти каждый день. Уже после войны, когда сюда стали приезжать, защитники эти, которые права качают. Они с ним пытались разговаривать, но он был мужик умный и ничего им не сказал. Пионерские лагеря все располагались до Гнездово, а потом были еще в Вонлярово. Там еще находились дачи областного руководства.


23 августа наша страна заключила с Германией Пакт о ненападении. Это широко освещалось в печати. Радио практически не было. Даже круглые такие репродукторы "Рекорд", не помню, сколько они стоили, были не у всех. У нас такой репродуктор был, а вот нормальный приемник позволить себе мы уже не могли. Когда сообщили о заключении договора, все были, в общем, довольны, но держались настороже. Подспудно понимали, что война все-таки будет. Не очень понятно с кем, но будет. Мы, конечно, обращали внимание, что с англичанами и французами у них есть какие-то противоречия. Интересно было, что после Пакта информацию о событиях в мире стали подавать больше глазами немцев. Как бы то ни было, мы, молодежь, войны именно с немцами как-то не ждали. Тем сильнее была потом неожиданность.

17 сентября, когда наши войска вошли в Польшу, в Смоленске ввели затемнение. Помню, мы возвращались из школы после второй смены, а в городе темень, ничего не видно. Наша учительница немецкого языка попросила, чтобы мы ее проводили. Она очки носила, и так плохо видела. Ну, проводили. Но главным в те годы был аэроклуб, окончание школы и стремление попасть в авиационное училище.А потом я попал в тюрьму. Дело было так. Летом 1940 года я закончил школу и аэроклуб.

Мы все сдали комиссии Наркомата обороны теорию, летную практику, уставы и стали летчиками запаса.

Начальник аэроклуба сказал:

- Ребята, мы вам документы на руки выдавать не будем, потому что вы все закреплены за определенными авиационными училищами. Те, у кого среднее образование, попадут в Чугуевское истребительное училище, остальных отправят в Белоруссию и куда-то под Свердловск, в бомбардировочные училища. Сейчас там пройдет выпуск, освободятся места, и мы вас туда направим. Ребята! Вам пока что делать нечего, вы, пожалуйста, не набедокурьте!

В общем, сидели, маялись от скуки и ждали. В один прекрасный день, мы с моим другом Леней Кравченко пошли в парк культуры. Выпили по две кружки пива, и пошли смотреть кино. Прямо за 7-й школой был такой деревянный загончик, в котором оборудовали летний кинотеатр. Он и теперь там. Показывали фильм "Большой вальс". Купили мы билеты, прошли и сели. От будки, из которой крутили кино до задних рядов - травка. Сидим, смотрим. Мне захотелось пописать.

- Лень, - говорю, - ты сиди, а я сейчас вернусь.

Подошел к двери, а она закрыта. Обежал будку - и там дверь заперта. Что мне оставалось делать? Ну, я пописал, отряхнулся, выхожу из закутка, а в темноте какая-то женская рожа. Иду дальше, тут рожа появляется уже с милиционером. Подходят ко мне: рубль штрафа. Рубля у меня не было, пришлось идти в отделение, которое находилось совсем рядом. Это было 10 августа 1940 года. А за два дня до этого - 8 августа 1940 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР "О борьбе с мелким воровством и мелким хулиганством". По нему давали год тюрьмы. Когда меня уводили, я крикнул Леньке, думал, что в отделении разберутся. Он пришел в милицию, пытался там выяснять отношения. Я ему сказал тогда, чтобы он никому ничего не говорил, а утром я домой приду. Отец мой в это время в городе отсутствовал - лечил свой туберкулез в санатории железнодорожников. В милиции и НКВД у нас было много знакомых, которые бы договорились, что меня выпустят, но они ни о чем вовремя не узнали. В милиции составили протокол. Я, дурак, рассказал все, по-честному, хотя нужно было отказываться, так как никто ничего не видел. И понеслось мое уголовное дело. Намного позже я узнал, что родные мои обращались за помощью к известному смоленскому адвокату Меньшагину. Он взять мое дело отказался. Объяснил это тем, что я попал под указ ("под замес" в просторечии), а значит, посадят невзирая ни на какие оправдания и вся его работа все равно пропадет. В годы оккупации Меньшагин был при немцах начальником города Смоленска, а после войны сидел.

Сидел я в тюрьме Продолжение здесь http://www.iremember.ru/content/view/49 ... 0/lang,ru/

[lexa1-87]

По поводу дома на Почтамтской - в одной компании обсуждали, "мозги поломали" - и пришли к выводу, что он не пережил войну.

А тот небольшой дом весьма странной планировки, который сейчас стоит в глубине, как раз в створе улицы Пржевальского - он не может быть его сохранившимся фрагментом?